«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл - Эдит Несбит

– Полагаю, они разведчики или кто-нибудь в том же роде, – предположил Дикки. – Наверное, идут манёвры или учения. Так я думаю.

– А давайте пойдём за ними и проследим, – тут же созрела идея у скорого на решения Освальда.

Так мы и поступили.

Какое-то время мы бежали вприпрыжку, сокращая дистанцию между собой и солдатами. Красные их мундиры отчётливо были видны на белой дороге. Это нам позволяло не потерять цель из вида, однако догнать их не удавалось. Похоже, они шли всё быстрей и быстрей, поэтому мы то и дело переходили на бег, и так продолжалось довольно долго.

Нас несколько озадачивало, что в пути солдаты не встретили ни одного офицера или какого-нибудь воинского подразделения. И мы всё чаще начинали подумывать, стоит ли погоня наших усилий. В подобных случаях ведь нередки разочарования. Множество раз убеждались на собственном опыте.

На подходе к разрушенной церкви, которая находилась милях в двух от Лимчёрча, красные мундиры внезапно исчезли из поля нашего зрения. Остановившись на маленьком мостике, мы пристально оглядели окрестности. Солдаты как испарились.

– Ну и дела, – растерянно пробормотал Дикки.

– Словно гонишься за миражом в пустыне, – сказал Ноэль. – Я напишу об этом стихи. И называться они будут «Красный мираж, или Солдаты, которых не было».

– Заткнись, – прервал поток его поэтического красноречия Освальд, уловив в это время своим орлиным оком промельк алого среди развалин.

Только он один и заметил, а остальные прошляпили. Возможно, вы посчитаете, что я не отдал должного исключительной зоркости Освальда? Но автор этих строк и есть Освальд. И он очень скромен. Во всяком случае, стремится быть таковым, ибо скромность, как ему прекрасно известно, неотъемлемое качество каждого истинного джентльмена.

– Они в развалинах, – сообщил он остальным. – Полагаю, им захотелось передохнуть. Спрятались там от ветра и курят трубки.

– А я полагаю, всё это очень таинственно, – сказал Ноэль. – Не удивлюсь, если они собираются выкопать там давно зарытое кем-то сокровище. Пойдёмте и поглядим.

– Нет, – отверг его предложение Освальд, который не только скромен, но к тому же не по годам прозорлив. – Если мы поглядим, они сразу же перестанут копать или делать то, чем они там заняты. Лучше пускай сначала уйдут. Вот тогда пойдём и проверим, не разворочена ли земля.

И мы остались там, где стояли. Ничего алого нам оттуда больше не было видно.

А некоторое время спустя к нам подъехал на велосипеде скучного вида мужчина в коричневом. Он остановился, слез на землю и спросил у Освальда:

– Не видел ли ты, мой мальчик, здесь парочку солдат?

Освальду очень не нравится, когда кто-нибудь называет его «мой мальчик». Особенно если такое позволяет себе субъект вроде этого коричневого. Гораздо важнее, однако, было желание, чтобы никто нам не помешал понаблюдать за учениями, манёврами или чем-то ещё предстоящим солдатам, поэтому он вежливо произнёс в ответ:

– Да. Они там. В развалинах.

– Не может быть! – воскликнул коричневый человек. – Прямо в форме? Ну да, иначе бы ты не понял, что они солдаты. Вот уж воистину тупые как пробки!

И он покатил свой велосипед по грунтовой дороге, которая вела к развалинам.

– Это не может быть закопанное сокровище, – с уверенностью проговорил Дикки.

– Мне без разницы, что там, – отозвался Освальд, – мы всё равно пойдём и посмотрим. И наплевать мне, даже если я испорчу ему задумку. Может, отучится в другой раз называть кого-нибудь «мой мальчик».

Мы проследовали за человеком с велосипедом, а когда поравнялись с развалинами, велосипед уже был прислонён к воротам церковного двора, а человек шёл к развалинам церкви. Мы пустились следом за ним.

Нам было странно, что он ни разу не позвал солдат, а молча подкрадывался, будто затеял с ними игру в прятки, но ни один из нас не потрудился при этом сообразить, что мы вот-вот влипнем в скверную историю.

Посередине развалин высился холм. Образовался он из камней и разного прочего, напáдавшего сюда ещё в далёкие, средневековые, времена и позже заросшего травой. Мы взобрались на него, и сверху нам стало отчётливо видно, как коричневый незнакомец что-то вынюхивает, словно хорёк.

В развалинах сохранился арочный проход с ведущей куда-то вниз лестницей. Всего пять ступеней, а дальше – завал из обломков камней вперемешку с песком. Незнакомец остановился у арки, упёр руки в колени, нагнулся и, посмотрев сквозь неё на ступени, вдруг гаркнул свирепым голосом:

– А ну, выходите оттуда!

И солдаты вышли, хотя я на их месте не подчинился бы. Их ведь было двое против одного коричневого. Но они появились, ёжась, как провинившиеся собаки, а коричневый к ним метнулся, мгновенно сковал их наручниками и погнал перед собой, словно каких-нибудь овец.

Тут Освальд увидел лица солдат и никогда уже их не забудет.

Спрыгнув с холма, он понёсся туда, где они находились, и спросил у арестовавшего их человека:

– Что они сделали?

– Дезертиры, – ответил коричневый. – Но с твоей помощью я, мой мальчик, их быстренько сцапал. Легко, как руку поцеловать.

На Освальда посмотрел один из солдат, видом и ростом похожий скорей не на взрослого человека, а на старшеклассника.

– Я не ябеда, – отвечая на его укоризненный взгляд, принялся объяснять Освальд. – Если бы знал, нипочём бы не выдал. Наоборот, помог бы. Но вы же сами тогда ничего нам не объяснили. Откуда же нам было знать, что с вами такое, раз вы велели не совать нос в чужие дела?

Солдат промолчал, а коричневый – нет.

– Помогая им, мой мальчик, ты бы помог себе угодить в каменный мешок, – угрожающе произнёс он. – Плохо же ты ещё по молодости соображаешь. Помогать дезертирам! Преступникам! Ну-ка, шагайте, отребья! – велел он дезертирам.

И они ушли.

– Всё это очень гадко, – проговорил Дикки, когда они скрылись из виду. – Трусов я ненавижу, а дезертиры такие и есть. Только вот не пойму, почему же на душе так погано?

У Элис, Доры и Ноэля уже глаза были на мокром месте.

– Мы, конечно же, поступили правильно. Сказать было надо, но когда этот солдат так на меня посмотрел… – начал Освальд и осёкся.

– Вот именно, – поддержал его Дикки. – В этом-то всё и дело.

Вся наша компания в глубочайшем унынии направилась в сторону дома.

– Полагаю, тот человек на велосипеде исполнил свой долг, – уже по дороге сказала, шмыгая носом, Дора. – Я теперь очень жалею, что мы себя так повели.

– К тому же в такой прекрасный день, – добавил, шмыгая носом, Ноэль.

Погода и впрямь